Василий Суриков. Утро стрелецкой казни.
Эта картина рассказывает об одном из трагических моментов русской истории — бунте стрельцов в 1689 г. Стрельцы поддержали царевну Софью, по сути узурпировавшую власть, законно принадлежащую ее младшему брату Петру. Но бунт был подавлен, Петр I воцарился на российском престоле, а стрельцы — жестоко наказаны.
Суриков изображает последние минуты перед казнью. Здесь художника больше всего интересует передача самой атмосферы трагедии. Глубокий психологизм — одна из главных черт исторических полотен Сурикова. Созданию подобной атмосферы способствуют символические элементы, в данном случае это свечи в руках стрельцов и их близких. Погасшая свеча, которую прижимает к себе старуха на первом плане, означает угасшую жизнь того, кого она пришла проводить в последний путь.
В этой картине два главных героя — юный Петр, изображенный в правой верхней части полотна, и рыжий стрелец, гневно смотрящий на молодого царя. Этот неистовый, не смирившийся со своей участью человек представляет собой эмоциональный центр композиции. Между фигурами стрельца и Петра можно провести диагональную линию, которая зрительно демонстрирует противостояние этих персонажей. Особенность творчества Сурикова состоит в том, что на его гигантских исторических полотнах нет ни одного полностью выдуманного персонажа. Все лица имеют своих реальных прототипов — это могли быть как родственники и друзья художника, так и случайные прохожие, встреченные на улице. Так, моделью для рыжего стрельца стал могильщик, которого Суриков специально пригласил позировать именно для этого персонажа. А стрелец с черной бородой — это дядя художника.
Важную роль здесь играет и архитектурное обрамление: пестрые главы собора Василия Блаженного соответствуют фигурам стрельцов, кремлевская башня — фигуре Петра на коне. Ради создания такой композиции Суриков даже пошел против реальности: на Красной площади эти строения расположены поиному.
В картине много красного, что имеет прежде всего символическое значение — это цвет пролитой крови.
Варлам Шаламов
Утро стрелецкой казни
В предсмертных новеньких рубахах
В пасхальном пламени свечей
Стрельцы готовы лечь на плаху
И ожидают палачей.
Они – мятежники – на дыбе
Царю успели показать
Невозмутимые улыбки
И безмятежные глаза.
Они здесь все – одной породы,
Один другому друг и брат,
Они здесь все чернобороды,
У всех один небесный взгляд.
Они затем с лицом нездешним
И неожиданно тихи,
Что на глазах полков потешных
Им отпускаются грехи.
Пускай намыливают петли,
На камне точат топоры.
В лицо им бьет последний ветер
Земной нерадостной поры.
Они с Никитой Пустосвятом
Увидят райский вертоград.
Они бывалые солдаты
И не боятся умирать.
Их жены, матери, невесты
Бесслезно с ними до конца.
Их место здесь – на Лобном месте,
Как сыновьям, мужьям, отцам.
Твердят слова любви и мести,
Поют раскольничьи стихи.
Они – замес того же теста,
Закваска муки и тоски.
Они, не мудрствуя лукаво,
А защищая честь и дом,
Свое отыскивают право
Перед отечества судом.
И эта русская телега
Под скрип немазаных осей
Доставит в рай еще до снега
Груз этой муки, боли всей.
В руках, тяжелых, как оглобли,
Что к небу тянут напослед,
С таких же мест, таких же лобных,
Кровавый разливая свет.
Несут к судейскому престолу
Свою упрямую мольбу.
Ответа требуют простого
И не винят ни в чем судьбу.
И несмываемым позором
Окрасит царское крыльцо
В национальные узоры
Темнеющая кровь стрельцов.
